"Новая жизнь" Паши Фуражировского

Паша Фуражировский был лейтенантом, вернее старым лейтенантом – заканчивался второй год его службы в дивизии, а третья звездочка пока даже и не маячила на его служебном горизонте.

Обычно звание старший лейтенант присваивается лейтенанту почти автоматически, через два года службы при отсутствии серьезных отягчающих причин. Причинами, могли быть самые разнообразные по форме и содержанию  залеты, носящие хронический характер, обычно свойственные молодым, еще не обремененным семьей, офицерам. Или еще тем, кто служить нипочем не желал и поставил себе тяжелую, почти невыполнимую, в советское время, задачу, однажды добровольно покинуть ряды вооруженных сил.

Паша был махровый залётчик – не было дня, чтобы он не начудил где-то. Паша залетал постоянно, на службе, после службы, в отпуске, и в светлый день и в темную ночь. За первые два года его военной карьеры за ним числилось столько разнообразных подвигов, самым мелким из которых, было банальное опоздание на построение.  Командир полка, в котором имел честь служить Паша, всерьез задумывался, а не пожаловаться ли его папаше, чтобы он сам вправил мозги отпрыску. Надо сказать, что Пашкин папаня был очень авторитетный дядька в войсках, он был начальником кафедры в Ростовском высшем военном командном - инженерном училище им. главного маршала артиллерии М.И.Неделина, через которое в свое время прошел и командир полка, как впрочем и многие другие офицеры части. Пашкин командир держал этот вариант, как последний аргумент и пока не информировал старшего Фуражировского, по одной причине – Паша никогда не залетал на боевом дежурстве, очень хорошо понимал специфику службы в ракетном полку и  в составе своего расчета всегда занимал первые места на всех командно-штабных учениях, проводимых в нашей ракетной армии. Частенько, во время вечерних возлияний, он произносил сакраментальную фразу – «я лучший второй номер в армии» и это было чистейшей правдой . Еще Паша никогда не манкировал службой – в любом состоянии, небритый и не свежий, с опозданиями, но он всегда прибывал в расположение части. И как раз эти два факта и внушали его командирам некий острожный оптимизм.

Однажды, после очередного массового залета, терпение командиров кончилось, и Паша был вызван вечером на ковер. «Русские воины обычно, перед последним боем, одевались во все чистое» – проинформировал нас Паша,  вытаскивая из шкафа, недавно полученный со склада, новенький китель. Весьма напоминая всем своим видом, свежий стручок гороха в июньский день и излучая оптимизм, он отправился, как он выразился, на бой быков.  

Начальство битый час ездило по ушам старого лейтенанта, справедливо взывая к его совести. В ход шли, все возможные аргументы и в заключение замполит резюмировал – Паша! Хватит позорить отца! Пора взяться за ум и получить старшего лейтенанта!

И Паша сломался – он хлопнул об пол фуражкой, или может еще чем-то подходящим для торжественности момента, и клятвенно пообещал с завтрашнего дня исправиться и начать «новую жизнь»!

В офицерское общежитие он явился прямо из кабинета замполита, но не один, а с фляжкой спирта за пазухой. – «Завтра  начинаю новую жизнь, это надо отметить» - заявил он, и выставил на стол припасенную гидрашку, которая для ликвидации привкуса резины, была настояна на клюкве, в изобилии произрастающей в бескрайних Калужских лесах.

Надо ли говорить, что одной флягой дело не кончилось – у кого-то нашлась еще одна фляга, а потом еще одна, но желаемого удовлетворения все равно не наступало. Весть о том, что Паша начинает новую жизнь, постепенно распространилась по всему общежитию. Его обитатели приняли активное участие в игре, пополняя стартовый состав новыми игроками.  «Все начинается с кружки пива, а кончается ограблением банка» -  для яркости впечатлений кто-то предложил сменить обстановку и продолжить в кафе дома культуры советской армии. Все согласились, что это справедливо и заняли новый плацдарм.

Вечер, у неофита новой жизни, наступил только утром. Он уснул в свой комнате уже в предрассветных сумерках, беспокойным сном алкоголика, ворочаясь, и шевеля беззвучно губами. Ему снились цветные сны, верные друзья, товарищи, подружки  и в них совершенно не нашлось места начальству. 

Командиры утром сильно огорчились, когда не увидели Пашу на утреннем разводе. Он не появился ни в десять, ни в одиннадцать и это уже никак не выглядело его обычным опозданием.  Когда Паша не появился в двенадцать, замполит, уже до крайности огорченный, сам отправился в общежитие на его поиски.  

Постучав, для приличия, в дверь комнаты и не услышав никаких обнадеживающих звуков, которые могли бы свидетельствовать о пробуждении ее обитателя, он  толкнул дверь.

Большая комната, не избалованная уборкой, была насквозь пропитана смесью выдыхаемых алкогольных паров, запахом старых портянок, хромовых сапог, а также ароматом средств ухода за ними, в простонародье гуталина. Из трех коек была занята только одна у окна – на ней прямо в одежде и всего в одном носке, безмятежно спал Паша.  Он лежал на животе, руки были вытянуты вдоль размякшего тела и повернуты ладонями вверх. Ступни ног напоминали ласты средних размеров – носки вместе, пятки врозь.

В мире животных – промелькнуло у замполита – менее всего Паша напоминал ему сейчас военнослужащего, вверенного ему полка. Скорее увиденного в воскресение по телевизору, в клубе кинопутешественников,  королевского пингвина с хохолком, когда он пытался на животе скатиться с далекого, заснеженного антарктического пригорка, руля и помогая себе перепончатыми лапами и коротелькими крылышками.

Так в лейтенантской интерпретации выглядела его новая жизнь!

- «Паша, вставай!» – тщетно тряся его за плечи, с нотками отчаянья в голосе, взывал замполит.  И обреченно выдохнул – «ну тебя на хрен с твоей новой жизнью - живи уж старой!»)))

Посвящается всем моим однополчанам

Алексей Никулин, www.white-russian.ru