Заоблачный фронт. Битва за Эльбрус

«мертвые сраму не имут, но и за честь свою постоять не могут»

Эта история началась в июне 2013 года, когда нам предложили по заказу РГО, снимать фильм, с рабочим названием «Заоблачный фронт», о боях в Приэльбрусье и, в частности, на самом Эльбрусе в августе-сентябре 1942 года.

Отношение к проекту у меня было, так скажем…не однозначным. Дело в том, что об этих событиях много написано, эту тему снимали уже не раз, в том числе и наши коллеги из ВГТРК. Очень непросто, как минимум не повторяться, а в идеале, привезти материал если и не эксклюзивный, то, по крайней мере, с открытиями или иным взглядом на известные события. И желательно – с минимумом авторских фантазий!

Чуйка подсказывала, что ехать надо – тема Второй Мировой волнует меня вот уже несколько десятилетий, и я просто не мог остаться в стороне от этой экспедиции. За свою жизнь я участвовал в великом множестве поисковых  экспедициях и Вахтах Памяти, но впервые в мне выпала возможность осуществить это на высотах около 4000 м.н.у.м. да еще и на ледниках.
Я отдавал отчет, что, скорее всего в нашем фильме частично будут те же герои что и у наших коллег, но в то же время я понимал, что впервые поисковая экспедиция будет проводиться в таком масштабе и такими силами. В ней  примут участие потомки тех парней, которые все еще лежат на ледниках Эльбруса – это сводная рота разведбата 34-й мотострелковой бригады горной.

34-я  мотострелковая бригада горная  была создана в 2006 году по указу Президента для выполнения специальных задач в условиях горной местности.
Одно из основных подразделений бригады – разведбат, в составе которого служат только контрактники. Командир – подполковник Игорь Ворона.

Причем, район поиска – это ледники Терскол и Гарабаши, расположенные на высоте около 4000 м., собственно там, где и проходили бои во второй половине сентября 42-го и там, именно там, где они закончились 28 сентября.

Полноценные поисковые работы в этом районе, с моей точки зрения, никогда не проводились. Время от времени находили останки или фрагменты останков солдат, которые отдавали таявшие ледники. В 2012 году дело сдвинулось – была предпринята попытка осуществить системную поисковую экспедицию в этом районе. Но экспедиция 2013 года, по всем признакам обещала быть гораздо серьезнее, а главное результативнее.

В первых числах августа наша съемочная группа в количестве семи человек прибыла в Терскол и разместилась вместе с разведчиками на турбазе МО с одноименным названием. Чтобы быстрее втянуться и акклиматизироваться, мы с одной из групп предприняли бросок на перевал Донгуз-Орун – маршрут не короткий, но длинным его тоже не назовешь…туда-обратно около 20 км. Высота тоже не запредельная – 3200 метров над у.м.

Перевалы Бечо и Донгуз-Орун были теми «дорогами жизни», которыми уходили в Сванетию войска и местное население. Вооружение, боеприпасы, скот, а главное молибден и вольфрам тырныаузского комбината, которые имели стратегическое значение, тоже уносили с собой.

Условия, в которых оказались эти люди, ощущаешь и без всяких исторических справок – для некоторых из нас, даже с неполным комплектом съемочного оборудования, переход не показался прогулкой. Весь трагизм тех дней понимаешь по первым находкам – когда находишь не горные пушки, (кстати, еще дореволюционного производства), не амуницию, упряжь и кости лошадей, а груды обуви обычных гражданских людей, которые попросту…не дошли.

Ошибается тот, кто считает, что бои на самом Эльбрусе мало что значили. Да, они не имели стратегического значения, но наши штурмовые группы, пытаясь  овладеть опорными пунктами на Эльбрусе, дали возможность отойти войскам и гражданским через перевалы. В том числе и через этот.

Но нас  в первую очередь интересовал Эльбрус, поэтому еще по отъезда я отправился с подольский архив, а также получил из немецкого альпийского архива, материалы, относящиеся к событиям августа-сентября 42-го.

Обычно я использую различные источники, мнения, оценки, боевые донесения обоих сторон. Таким образом, как на навигационной морской карте, когда чертишь пеленги, и они образуют «виртуальный треугольник погрешности»….истина где-то в нем. История это ведь не то, что было в действительности, а то, как эту действительность видели и оценивали очевидцы событий и конечно те люди, кто с ними общался. А они оценивали эту действительность по-разному.

Даже события 17 августа, когда сводная группа из состава 1-ой и 4-ой горно-стрелковых дивизий вермахта под командой капитана Грота, впервые появилась на склонах Эльбруса и овладела Приютом 11, трактуются по-разному.

Согласно нашей версии, Приют пришлось оставить ввиду «численного превосходства» противника. Согласно рассказу самого капитана Грота, их было 30 изнуренных человек с поклажей и вооружением, когда они вышли к Приюту 11. Они считали, что к бою не готовы и тогда гауптман Грот пошел на хитрость - отправился с белым флагом и убедил русских оставить Приют без боя, убедив их в численном превосходстве.

Впрочем, мифотворчеством занимались обе стороны, причем по целому ряду причин. Причинами были и желание приукрасить события, со стороны непосредственных участников событий и их командования, и отсутствие достоверной информации, и конечно желание скрыть промахи.

Один из устойчивых мифов, это четко спланированная высшим руководством рейха и блестяще выполненная, пропагандистская акция по водружению нацистского флага на самой высокой точке Кавказа и Европы. На самом деле это не совсем так, а вернее совсем не так.
 
Согласно рапортам капитанов Грота и Гимелера, водружение немецких флагов на вершину заняло значительное время, со значительными трудностями, не с первого раза и вообще не тогда, когда это зафиксировала немецкая хроника. Официально считается, что флаги водрузили 21 августа. На самом деле, поскольку съемка не удалась, то им пришлось подниматься еще раз 23 августа и как раз в этот день немцы были неприятно удивлены тем, что в плохую погоду установили их ниже вершины – пришлось подниматься выше и переставлять. Правда съемка опять не удалась.

То, что увидели зрители кинотеатров рейха в выпуске «Дие Дойче вохеншау» 13 сентября, в действительности произошло не 21-го и даже не 23  августа, а только 7 сентября.

Август это самый благоприятный месяц для планирования восхождения, но немцам если и повезло с сезоном, то точно не повезло с погодой – судя по официальным донесениям и дневникам, гора покорилась им очень тяжело.

Само водружение флага на Эльбрус на самом деле было задумано вовсе не руководством рейха, как считают многие, а в недрах 49-го горно-стрелкового корпуса и лично Хьюбертом Ланцем, видимо решившего таким образом «лизнуть и прогнуться». И чтобы никого не обижать, боевая группа, которой предстояло наглядно продемонстрировать превосходство германской армии на Кавказе, была сформирована из представителей двух основных  дивизий корпуса.

И вопреки устоявшемуся мнению, Гитлер был, мягко говоря, не в восторге, когда узнал об этой новости. Более того, он пришел в бешенство, когда узнал о «спортивном подвиге» своих горных егерей.

Вот, что об это писал Альберт Шпеер, участник того самого совещания у фюрера:
«Тут поступило  сообщение,  что  подразделение  горных егерей овладело Эльбрусом,  самой высокой точкой Кавказа,  пиком, окруженным обширными глетчерами, и установило на нем германское боевое  знамя. Конечно,  это было бессмысленное дело; впрочем, вполне безобидного свойства,  всего-навсего приключение заядлых альпинистов. Мы все проявили даже определенную снисходительность к этому эпизоду,  казавшемуся нам совершенно незначительным и несущественным.  Мне уже до этого приходилось видеть Гитлера в бешенстве.  Но редко он так взрывался, как по получении этого  донесения.  Припадок  ярости длился несколько часов, как если бы этой выходкой был сорван весь его стратегический замысел.  Даже  несколько  дней  спустя он перед всем и каждым поносил "этих сумасшедших скалолазов", которых "следовало бы отдать под военный трибунал". В самый разгар войны они играют в свои честолюбивые игрушки, - продолжал он возмущенно, - занимают этот идиотский пик, когда он приказал сосредоточить все силы на прорыве к Сухуми.  Из этого прекрасно  видно,  как выполняются его приказы.»    

Мифом также является награждение железным крестом командира группы Хайнса Грота. Дело в том, что эта награда вручалась только за боевые подвиги на поле боя, и за подвиги спортивные не полагался.
Правда Грот был все же награжден – двухнедельным отпуском, во время которого он сумел зачать ребенка. Железный крест он  тоже получил, но уже в мае 1945 года и видимо уже за другие «достижения».
 
Что такое Эльбрус на высотах выше четырех километров и как быстро меняется на нем погода, я знаю не понаслышке – в этих горах я далеко не в первый раз. За те полтора месяца, что мы провели в этой командировке, я не раз убедился, что жить и работать на такой высоте не просто. Даже когда в тебя не стреляют.

Если говорить о восхождении на вершину – это никому не гарантировано, возвращение кстати тоже, и по моему мнению, является если не подвигом, то уж точно поступком. Первые останки, обнаруженные разведчиками принадлежали не парням, погибшим во время войны, а двум альпинистам, погибшим при восхождении – один в 70-х годах, другой в 2012 году. Фотографии этих людей я решил не выкладывать, поскольку это не имеет отношения к цели нашей экспедиции.

В связи с вышеизложенным, я считаю, что настоящий подвиг совершили наши парни из группы капитана Гусева, которые совсем не в сезон – 13 февраля 1943 года совершили восхождение, установили наш флаг и скинули, то, что осталось от флагов немецких. Правда я думаю, что скидывать там особо было нечего – ветер на этой высоте распускает любой флаг на нитки в считанные часы. Но тогда это было не так важно – главное в ответ на пропагандистскую акцию немцев, продемонстрировать, что Кавказ наш.

Но все это вовсе никакая не тайна – поскольку всякий, сильно желающий, может поднять и наши и немецкие документы, сравнить и сделать свой собственный вывод по интересующему событию. Для этого есть интернет и пытливый ум. Есть и другой, упрощенный способ – «посмотреть на мир» глазами тележурналиста. Но тут тоже, не все просто – ведь одна из задач жанра документального кино, разжечь интерес к теме, заставить зрителя оторвать задницу от кресла, и подвигнуть на самостоятельное углублению в тему.
 
По большому счету на Эльбрусе осталось две загадки – что произошло с пропавшей ротой лейтенанта Григорьянца, которую видели и слышали в последний раз ранним утром 28 сентября 1942, когда они приняли свой последний бой за Приют 11-ти,  и чем занималось подразделение СС на северном склоне Эльбруса, какими ритуалы проводило, и существовал ли в этом районе их тайный мифический аэродром?

Что касается последнего, то тут в ближайшие годы большого прорыва не предвидится, хотя наш брат журналист старается вовсю, выдвигая версии, одна фантастичнее другой.

По одной из версий, группа СС высаживалась с самолета на северном склоне Эльбруса в районе пика Калитского, и проводила в этом районе, возможно в пещерах некий мистический ритуал, якобы при содействии тибетских лам, имевший целью проникнуть в будущее и тем самым обеспечить победу рейха.

Как ни странно, но чем невероятней гипотеза, тем легче ею заразить массы. Причем эту версию поддерживает некоторая часть местного населения, приводя в доказательства все новые аргументы. Но лично я в этом ничего плохого не вижу – изучение таких загадочных тем, поддерживает живой интерес и позволяет делать реальные открытия, правда чаще всего далекие от исходной версии.

Кто знает, может что-то рациональное в этой версии есть? Я приведу факты, а выводы пусть каждый сделает сам.

Итак, согласно радиограмме из штаба корпуса от 20.08.42  группу капитана Грота ставили в известность, что некое подразделение СС движется по северному склону Эльбруса. Куда и с какой целью – непонятно. Если они были «конкурентами» и планировали тоже зайти на вершину, то почему не зашли, и куда делись потом?

Далее, согласно советским донесениям в этом районе действительно совершали посадку в 1942 году немецкие самолеты. В это сложно поверить, поскольку тот, кто хоть раз бывал в этих краях и представляет ландшафт, едва ли готов в это поверить – для взлета и посадки нужна абсолютно ровная поверхность да еще достаточной длины. Эльбрус и сегодня и тогда, это нагромождение скал среди бескрайних ледниковых полей, в принципе не пригодные для посадки-взлета чего бы ни было.   

    
Мы, этот нерукотворный аэродром (1500 на 500 м), нашли и высадились на него с вертолета. Вертолетчики подтвердили, что он вполне пригоден для посадки, причем не только легких самолетов. Фактура этой площадки поражает – хотя она и имеет небольшой наклон, но ровная, как стол.

И последнее, хотел обратить внимание на одно странное совпадение -  начале июля 1942 года, как раз тогда когда начиналась битва за Кавказ, главное управление СС издало приказ о формировании  «карстового  т.е. пещерного батальона СС, командиром был назначен, кто бы вы думали? - штурмбанфюрер СС Ханс Брандт, один из руководителей Аненербе, начальник карстового отдела. Чем занималось это подразделение, к чему готовилось и какие задачи решало и было ли вообще в Приэльбрусье, до сих пор не ясно. Но после того как исход битвы за Кавказ был предрешен, батальон направили в северную Италию для борьбы с партизанами и затем на его базе развернули  24-ю дивизию СС, а командира вернули в недра Аненербе.

Это пока все факты, все остальное только фантазии.

Большинство тех, кто бывает в Приэльбрусье, слышал о пропавшей роте лейтенанта Григорьянца. Рота приняла свой последний бой на подступах к опорному пункту «Приют 11» 28 сентября 42-го. Из нее уцелело всего три бойца, которые смогли спуститься вниз и рассказать о том, что произошло.     

Впервые я услышал эту историю в середине 80-х, когда сам был молодым лейтенантом и впервые побывал здесь на турбазе Минобороны. Теперь мне предстояло вернуться в свою армейскую юность и углубиться в тему, обратившись еще до отъезда к нашим и немецким документам.

Первое на что обращаешь внимание, это то, что сведения о гибели роты, в боевом донесении 214 кав. полка и на карте, на которой нанесено место ее гибели, противоречат друг другу. Согласно боевому донесению рота, выдвигаясь со стороны Ледовой базы, с рассветом 28.09.42 поднялась на уровень Приюта 11, который должна была атаковать, была обнаружена противником и почти полностью уничтожена.

Из боевого донесения 214 к.п.: «отряд лейтенанта Григорьянца продвигался вперед по снежному полю, был остановлен сильным ружейно-пулеметным огнем противника с командных высот в районе приюта «одиннадцати». Натолкнувшись на огонь противника Григорьянц с ходу развернул отряд и повел в атаку, не оставив резервов. Противник сосредоточил всю массу огня по отряду, расстроив главные силы отряда. Григорьянц пренебрегая смертью с криками «Ура» «За Сталина» дважды атаковал противника продвигаясь вперед и только потеряв три четверти личного состава, залег и вел бой до 14.00 28.09. Пользуясь перевесом в живой силе и технике противнику удалось окружить остатки отряда. Трое раненых прибыло в расположение 897 ГСП. …лейтенант Григорьянц раненый в обе ноги остался в расположении обороны противника»  

Согласно же карты,  место гибели роты было сильно правее – примерно на пару километров, у скального выхода ледника Терскол.

Но смущало не только это, а то, что согласно рассказу одного из участников того боя, командира участка обороны майора Ханса Майера, русский командир не погиб в том бою, а был ранен и взят в плен: «Командный пункт на Эльбрусском участке. 27.9.1942 года в 17.00 получены донесения о событиях за день с опорных пунктов «Аист», «Тракторная дорога», «Кругозор», «Вершина скалы», «Чипер-Азау», «Перевал Азау» и «Перевал Хотю-Тау». Почти из всех донесений следовало, что противник в течение дня во многих местах пытался подняться из долины Баксана, но был отброшен огнем. Предполагается наступление противника. Для его заблаговременного обнаружения со всех позиций выделены посты прослушивания.
После редкой игры красок на окружающих горах, восточной и западной вершинах Эльбруса, Донгус-Оруне и Ушбе сумерки опустились на Высокогорный Кавказ. В последних лучах закатного солнца снежные поля сверкали и переливались всеми цветами радуги.
В 21 час внезапно по немецким позициям был открыт огонь противника, который зацепил и командный пункт, расположенный в метеорологической станции над Эльбрусской гостиницей. Сигнал тревоги был передан на все позиции и опорные пункты. «На «Тракторной дороге», на «Красном плато» и на «Кругозоре» противник под прикрытием пулеметного и минометного огня приближался к нашим позициям, но залег под огнем немецких пулеметов и минометов. Казалось немыслимым, что противник ночью попытается просочиться через разломы ледника Азау.
Следовали многократные повторения сосредоточенного огня противника по отдельным опорным пунктам, но атаки пехоты не было. Мы прекратили огонь, чтобы поберечь боеприпасы. Мы не могли себе позволить тратить патроны из-за трудностей с транспортом. Около 23 часов огонь противника начал стихать, а потом и совсем смолк. Я не находил покоя. Что бы мог означать этот вечерний фейерверк?

В 4.00 в предутренних сумерках раздались немецкие пулеметные очереди из «Аистиного гнезда», самого высокого поста охранения у восточного склона Эльбруса на отметке 4800 метров. Тревога! Немыслимое свершилось. Ночью противник с севера поднялся по ледниковому завалу и попытался сверху обойти наши позиции у Эльбрусской гостиницы. Все резервы на позиции! В 200 метрах перед опорным пунктом «Гнездо Аиста» атакующий противник укрылся в расселине ледника, и достать его нашим вооружением было невозможно. Наша горная пушка образца 36 из-за небольшого расстояния на нужный угол не наводилась. Наш взвод легких пехотных орудий находился на позиции у метеостанции, имел только одно исправное орудие, да и то после первых выстрелов вышло из строя из-за поломки тормоза отката. Тем временем русские вели огонь из минометов. Где-то у них должен был находиться хороший наблюдатель, потому что мины ложились очень хорошо. Боеприпасов они не жалели. Теперь и мы открыли минометный огонь.
Снова усилился огонь из стрелкового оружия. Советские солдаты вышли из расселины и расположились широкой цепью. Одетые в маскхалаты, они едва были различимы в утренних сумерках. Наконец рассвело. Чтобы сэкономить боеприпасы, мы прекратили огонь. Бой вели только снайперы. Как только над кромкой льда показывалась голова, с нашей стороны звучал выстрел. Мы оценили, что противника здесь было до роты. Цели его были нам не ясны, к тому же на всех других участках было спокойно. И артиллерия противника не вела огонь из долины Баксана и с седловины Донгус-Орун.
К 5.00 наш ударный отряд, пройдя по леднику, через расселины и обрывы, зашел в тыл противнику. Атака впадины в леднике, где засели русские, была чревата большими потерями, и ее пришлось отменить. Ударный отряд получил задание отрезать противнику пути отхода. Один из русских добровольных помощников (хиви), находившихся у нас на службе, получил задание как можно ближе подобраться к русским и предложить им сдаться в плен. Но успех был незначительный. Хиви возвратился с двумя ранеными русскими. Из их допроса следовало, что нам противостоит группа опытных альпинистов из 100 человек под командованием старшего лейтенанта и комиссара. Двадцать человек из них уже погибли и 20 — ранены.
К ледниковой впадине подошел второй ударный отряд. Снова хиви потребовал у советской группы сдаться. Затем наши минометы открыли огонь по впадине. Затем последовала атака двух ударных групп. В плен было взято 57 русских. Среди них был командир — старший лейтенант, до войны работавший проводником на Эльбрусе. Его ранил комиссар. Сам же комиссар покончил жизнь самоубийством перед атакой немцев, так как понял безвыходность положения.
Задача группы противника состояла в том, чтобы овладеть Эльбрусской гостиницей. В течение трех ночей она с севера поднималась на восточную вершину Эльбруса, дни пережидала в расселинах и разломах. Ее солдаты были вооружены автоматическим оружием. Атака на Эльбрусскую гостиницу должна была начаться 27 сентября в 23.00. Однако непредвиденные трудности при переходе через ледниковый разлом настолько замедлили продвижение, что атаку удалось начать только 28 сентября в 4.00.
Во второй половине дня над немецкими позициями начали кружить советские самолеты, тщетно искавшие свою боевую группу. Над метеостанцией продолжал развеваться немецкий флаг».

Академик РАЕН, профессор, доктор исторических наук Кази-Магомет Алиев, который много лет занимался историей своего края, встречался со многими участниками и свидетелями тех событий, в своей книге «В зоне «Эдельвейса» также утверждает, что командир группы был ранен и попал в плен. Но его версия и рассказ майора Майера противоречили в главном -  в том, где и как были взяты в плен наши солдаты.
По версии Алиева рота сумела пробиться к приюту, который в тот момент оказался не занятым. Солдаты расслабились, потеряли бдительность и были захвачены, внезапно появившимися немцами. Оружие было отобрано, а тяжело раненые расстреляны. Затем всех оставшихся накормили, кому надо оказали помощь и отправили вниз в район карачаевских аулов Хузрук и Учкулан. В своей книге Алиев утверждает, что раненый Григорьянц лечился в немецком госпитале районного центра Микоян-Шахара, но умер и был похоронен на местном кладбище.
На какие источники Алиев опирался в своей версии он не указал. И мы об этом тоже не узнаем – автор уже умер, а в его книге на это нет никаких указаний.

Кто на самом деле попал в плен и попал ли вообще, было непонятно – три источника давали разные сведения о событиях того дня – найденная рота возможно дала бы ответ, но в тот момент я оценивал шансы на это, как близкие к нулю. Достаточно посмотреть на размеры ледовых полей, чтобы серьезно подорвать свой энтузиазм.

Лагерь разведчиков и наш был оборудован на Ледовой базе, вернее там, где она была когда-то – сейчас здесь все разрушено и для жилья не приспособлено. Даже для временного. Высота 3800 м…тут настоящая зима.

Нашим районом поиска стали подступы к базе, а также оба ледника – Терскол и Гарабаши, которые разделяются Ледовой базой как волнорезом. На подступах к базе удалось найти останки нескольких солдат, но вероятно павших в первой половине сентября при взятии самой базы.
Поиски роты Григорьянца на леднике Терскол вообще не дали никаких результатов – рота как будто испарилась, ни одного фрагмента тел, следов боя, осколков,  вообще ничего.

В один из дней, примерно на высоте 3700 метров в небольшом ущелье мы нашли прекрасно сохранившийся немецкий блиндажный городок, причем дорожки между блиндажами были аккуратно выложены и окаймлены камнями. Стены были добротно сделаны и не потеряли своей формы даже сейчас. Внутренняя часть стен была засыпана глиной и в ней мы нашли эмблему, части амуниции и записку в патроне от немецкой винтовки Маузера. Это послание из вечности одного из егерей, к сожалению  мы так и не смогли прочитать, поэтому эпизод находки и вскрытия в фильм не вошел, как и подавляющее большинство прочих находок.

Результат дали поиски выше базы, на самом леднике Гарабаши. Количество найденных тел свидетельствовало, что бой был ближе к приюту 11, чем мы предполагали, опираясь на карту. За 70 лет ледник сполз, проделав путь в несколько сотен метров, а вместе с ним и погибшие солдаты, которые по нашим расчетам все же вышли на один уровень с опорным пунктом, согласно замыслу, и атаковали приют, так как это зафиксировано в боевом донесении, и что больше соответствовало рассказу немецкого майора.

Парни находили тела, амуницию, оружие, даже номерную медаль ВСНХ и фото камеру ФЭД, пленка в которой, к сожалению, пришла в совершеннейшую негодность. Но никого из найденных бойцов идентифицировать не удалось, хотя было понятно, что это скорее всего бойцы роты Григорьянца.

Но вот в один из дней нашли хорошо сохранившееся тело, с остатками амуниции и одежды, вмерзшее в ледник Гарабаши.

Документов при нем не было, но судя по найденной пистолетной кобуре, остаткам портупеи, а главное лейтенантским кубарям, стало понятно, что это был младший офицер.

По странному стечению обстоятельств из 42-х найденных останков, только эти останки, младшего офицера, были мумифицированы – тело хорошо сохранилось, в том числе и кожные покровы.

Зацепкой для нас стали многочисленные татуировки явно криминального характера на руках и предплечьях, а это уже было немало – офицер с татуировками! Это смущало, но обнадеживало.

 

После подольского архива в  нашем списке безвозвратных потерь оказалось три офицера и три их учетные карточки:
Белозеров Георгий Тимофеевич, 1906 г.р., б.п., лейтенант, командир взвода 214 к.п.,  63 к.д.
Киселев Павел Иванович, 1902 г.р. , член ВКПБ, мл. лейтенант, командир взвода 214 к.п.,  63 к.д.
Григорьянц Гурен Агаджанович 1908г.р. кандидат в члены ВКПБ, лейтенант, зам командира эскадрона 214 к.п.,  63 к.д.

Я не верил своим глазам, но ошибка была практически исключена – тело офицера с татуировками принадлежало лейтенанту Григорьянцу Гурену Агаджановичу, а перед войной заведующему парикмахерской ашхабадского банно-прачечного комбината. Отцу двоих детей. Согласно его учетной карточке, он единственный из троих, кто был судим.

С 1929 по 1933 год он отбывал наказание, и характер его многочисленных татуировок говорил именно об этом. Судим был за тяжкое преступление, но совершенно очевидно, что смягчающие обстоятельства в его деле были, поскольку он отбыл срок всего четыре года, и затем судимость была снята по постановлению Президиума Верховного Совета СССР.  Но никаких подробностей этого эпизода жизни Гургена Григорьянца установить не удалось – дело не сохранилось. Несколько лет назад его дочь получила орден Красной Звезды, которым ее отца наградили еще в 1942 году.

Получается, что мы не только нашли того самого лейтенанта Григорьянца, но подтвердили тем самым, что он не сдался, не попал в плен, а «пал смертью храбрых» в бою за Приют 11, 28 сентября 1942 года.

«мертвые сраму не имут, но и за честь свою постоять не могут» - это удел живых, терпеливых и неравнодушных. Только им под силу восстановить справедливость, докопаться до истины, вернуть доброе имя или не дать его оболгать.

Я написал этот материал по нескольким причинам. Прежде всего потому, что ни один фильм не способен вместить всю информацию и весь снятый материал - очень многое попросту остается за кадром. Кроме того надо понимать, что документальное кино, каким бы документальным оно ни было, это все таки кино, которое однажды уходит в монтаж и начинает жить своей жизнью. И как раз именно в этот момент, приходят всякие светлые мысли, появляются новые идеи и обнаруживаются новые сведения, которыми хочется поделиться.  

В жанре документального кино как-то не принято делать посвящения кому бы то ни было – это труд в значительной степени коллективный. Во всяком случае, я об этом не слышал.  Поэтому я, хотя бы в рамках этого материала, хотел бы посвятить этот фильм моему папе, человеку и офицеру с большой буквы, Никулину Юрию Ивановичу, автору эпиграфа к этому материалу.

Я хотел бы считать этот материал, нашим СПАСИБО  всем солдатам, сержантам и офицерам разведбата 34-й бригады за их тяжелый «заоблачный труд», а также за помощь и понимание во время проведения съемок. Благодаря их усилиям эта уникальная поисковая экспедиция удалась, и на что я хотел бы надеяться, наш фильм тоже. Фильм это наше личное отношение и съемочной группы и всего коллектива телеканала Моя Планета к событиям и к людям о которых рассказывает наш фильм и о которых снимаются такие проекты.

Съемочная группа телеканала "Моя Планета" проекта "Заоблачный фронт"

Представитель пресс-службы МО подполковник Александр Рожков.

 

Режиссер Антон Соболевский

 

Редактор Евгения Лавренова

 

Оператор Максим Злобин

 

Оператор Евгений Подгородниченко

 

Оператор Андрей Тартауров

 

Ассистент оператора Дмитрий Мустафеев

 

Звукорежиссер Егор Калинин

 

Автор и ведущий Алексей Никулин